Кто такие поморы. Часть третья
Естественно, что до наших дней сохранились (да и то зачастую фрагментарно) обетные кресты довольно позднего времени — главным образом конца XIX-XX века. Однако и эти памятники находятся уже на грани исчезновения, мы рискуем потерять последнее зримое звено традиции ушедших времен. Одной из задач нашей экспедиции было не просто зафиксировать остатки крестов. Важно то, что удалось большинство памятников связать в топографическом отношении с местами старинных становищ и тонь, известных по письменным документам.
Итак, река Пялица — старинный «лопский рубеж»: с левого берега реки начинался наш почти двухсоткилометровый маршрут к далекому Поною вдоль неспокойного и стремительного «горла» Белого моря. Пока идут песчаные берега, сменяющиеся то кочковатой тундрой, выходящей на край берега, то неожиданными выходами холодного серого камня.
Вот Бабья губа. В поморской лоции XVIII века она описана так: «Бабья губа признать : на задней земли бор с седлом, нижней конец пониже, а ни нижной земли о море, с руску сторону, кряж высокой с сопкой, на нем гурьи, внизу на наволоки избы…» Ситуация, описанная в лоции, полностью «легла на местность» : в районе устья реки Бабьей есть две губы — Малая (южная) и Большая (северная), между ними высокий полуостров-кряж.
Северная губа, несомненно, представляет собой наиболее благоприятную гавань для захода и отстоя поморских судов: на протяжении почти 700 метров это вытянутый, почти прямоугольной формы залив с ровными обрывистыми берегами. Вот у наших ног плещутся волны гавани — такой большой, что несколько судов могут свободно разместиться в ее акватории. Но вода убывает, а через несколько часов гавань совершенно обсохла, и мы свободно переходим с наволока на другой берег губы по плотному песчаному грунту с небольшим набросом мелкой гальки вдоль русла впадающего в губу пресноводного ручья.
Все это давало возможность мореходам спокойно входить в гавань, а когда суда «обсыхали» и стояли на дне губы, подпертые вертикальными стойками, производить ремонт, если он требовался. Поэтому не случайно именно на северном берегу Большой губы, у самого входа в нее, были зафиксированы остатки нескольких крестов, обозначавших вход в губу с моря. Удалось зафиксировать остатки только трех крестов, возможно, первоначально их было больше. Но и те, что сохранились, являли собой печальное зрелище — отдельные части, на которых с трудом читались отдельные буквы аббревиатур: ЛМ — лобное место, РБ — раб божий и другие. Особенно заинтересовала нас нижняя часть креста № 1 — здесь можно было разобрать несколько сохранившихся букв от надписи: «… шли на М… Что это? «Шли на Мурман…? Вполне возможно, что здесь отстаивалось промышленное судно, направлявшееся на мурманские рыбные промыслы.
На наволоке, у подножия кряжа, были обмерены остатки двух зимовий. Нет, это не старинный памятник, хотя время заодно с ветрами и непогодами сделало ветхими некогда мощные венцы срубных построек. Зимовья относятся к концу прошлого и началу нынешнего столетия, но, поскольку они входят в комплекс «гавань — кресты — зимовье», то, конечно, тоже заслуживают внимания. Лоция XVIII века отмечала на наволоке промысловые избы, но край террасы, на которой они стояли, постоянно разрушается, и даже место тех стародавних построек сейчас вряд ли сохранилось. Но по традиции вновь и вновь ставили промышленники свое зимовье на наволоке.