На леднике Ронне. Часть 8.
За время обеда погода улучшилась. Стих ветер. Мы чувствовали полный комфорт от солнечного тепла и сытости. Заправили «Буран» и поехали дальше.
Теперь дело пошло еще быстрее. Поверхность снега стала почти идеальной, и мы дивились этому, потому что такая беззастружная поверхность снега говорила об очень слабых ветрах в течение прошедшего года в этом прибрежном районе шельфового ледника. Известно, что, чем меньше скорость ветра, тем более ровная снежная поверхность.
И я еще раз подумал о том, что шельфовые ледники, пожалуй, самые благоприятные в климатическом отношении места для проведения работ и продвижения в центральные районы Антарктиды. Например, в ее прибрежных районах, на краю материкового склона, хотя бы в районе обсерватории Мирный, ураганные стоковые ветры бушуют большую часть года, и поверхность снега там испещрена жесткими застругами до метра и более высотой, так что продвижение по нему мучительно и для человека и для любой техники.
Ведь и Амундсен и Скотт дошли до Южного полюса только потому, что первые несколько сот миль они шли по поверхности шельфового ледника Росса и избежали ужасного стокового ветра и застружного рельефа на материковом склоне Антарктиды.
Наш мини-поезд мчался по удивительной глади шельфового ледника. Летнее солнце плыло вдоль горизонта, и над ним впереди кучевые облака — предвестники близкого океана, а вскоре и сам он начал вырастать — холодный и серый, белая же полоса ледника между ним и «Бураном» становилась все уже.
Вехи мы ставили быстро, почти автоматически. Еще один раз над нами покачал крыльями Ил и сел вдали, у самого ледяного барьера. День кончался, и как-то неожиданно начал крепчать мороз, обжег лицо ветер с моря, и холод проник в рукава и валенки.
Море было совсем рядом. Казалось, что его поверхность выше шельфового ледника и вся масса воды должна обрушиться на него и затопить.
В двухстах метрах от края ледяного барьера сверкал в красных лучах ночного солнца одинокий Ил. Возле него мы поставили последнюю веху трассы по шельфовому леднику Ронне к будущей станции Прогресс. Здесь, у самого барьера, холодный ветер сек лицо солеными брызгами моря, и мы мечтали о теплой кабине Ила и горячем чае.
Ил разогнался на коротком участке и, облегченный, покинул ледник. В считанные минуты мы пролетели над трассой и увидели загадочные петляння, пересекающие ровную линию вех с черными оголовниками и два домика на бесконечной плите шельфового ледника.
После горячего чая усталость отяжелила руки, ноги, голову, и я проснулся от толчка в бок.
— Смотри, косатки, — прокричал на ухо Шумилов.