Экспедиция 1969 года через Западный Шпицберген.
Часть шестая.
Завтра (теперь уже сегодня) мы снова организуем две далекие разведки. Одну на север — последняя попытка пробиться к скалам Андромеды. Вторую на юг — поперек всего ледника. Там, где между двумя крыльями ледопада просматривается что-то вроде полочки, можно попытаться выйти наверх на стратегический простор и оттуда сориентироваться, как выбраться из этой ледяной ловушки.
Солнце переместилось на треть дуги по горизонту. Тяжелая усталость прошла, уступив место тупому безразличию. Фантастические кружевные облака повисли в небе. Через зеленые очки тона изменяются до неузнаваемости и придают пейзажу совершенно неземной вид. Восемь часов без перерыва хрустит фирн под нашими ногами. Восемь часов мы с Сашей бродим в паутине трещин, то приближаясь к неподвижному пауку-ледопаду, то удаляясь от него вдоль одного из лучей паутины — очередной гигантской расщелины. Володя давно повернул обратно, ему, радисту, надо успеть на очередную передачу. Каждый день с упрямством глухих мы бросаем в молчание эфира наше «ОК». Бросаем, уже не веря в то, что нас слышат. Каждый день я с опаской гляжу на небо, ожидая появления вертолетов спасательной группы…
Убийственный геометрический рисунок. Глубокие рвы шириной в десять — двенадцать метров чередуются такими же по ширине снежно-ледовыми перемычками. Протянувшись на несколько километров, рвы сбегаются к ледяной крепости, превращаясь в ее бастионы. На самом краю ледника мы все же преодолеваем этот веер у основания и выходим выше ледопада. Где-то в сверкающей дали еле виднеется оранжевая точка палатки. Может быть, ребята уже нашли обходной путь? Ведь их разведка в несколько раз короче нашей. Еще немного, и проход будет найден.
Но вместо чистого снежного плато мы видим те же системы пересекающихся трещин. Мысль о том, что на пути к палатке надо проделать снова все зигзаги в этом невероятном лабиринте, просто не укладывается в голове. Да и сил уже нет. За восемь часов разведки мы отдыхали всего пятнадцать — двадцать минут. Цепочка следов растягивается на добрый километр, чтобы по узкой снежной перемычке на двадцать метров приблизиться к палатке. Решаем нарушить золотое правило хождения по лабиринтам — возвращаться только по своим следам. Может быть, под самым ледопадом отыщется короткий спуск вниз, который сократит нам десять километров зигзагов. Все ближе подходим к голубым бастионам. Остается триста метров, двести, сто…
Огромный сброс, невидимый за перегибом пути, возникает впереди. Далеко внизу громоздятся торосы нижней части ледопада, а за ними ровное поле, путь к которому теперь уже бесповоротно лежит через зигзагообразный маршрут между десятками трещин…
После двенадцати часов блужданий буквально вползаем в палатку. По лицам сидящих видим, что и они не нашли обходного пути. Чтобы идти вперед, сейчас надо отступить назад. Обойти это заколдованное место с юга. И прорываться на плато Ломоносова через совершенно неисследованный район.
С самого начала расчет делался на безотказную работу каждого человека. Четверо просто не смогут сверх груза тащить пятого. Сейчас условие безотказности становится еще жестче. Ведь мы на несколько дней уходим с трассы, которая известна в Баренцбурге.
И мы уходим не оборачиваясь. Солнце скрылось в дымке, и только ледяные скалы с угрюмой усмешкой смотрят нам вслед.
В конце следующего дня в абсолютном тумане мы опять поворачиваем на запад, заходя во фланг всему району ледопада. Ориентироваться невозможно. Эти места практически отсутствуют на карте. Ледовые трещины, речки, скрытые водяные ямы… Идут пять человек с двумя нартами, оставляя за собой расщепленные полозья и изрезанные остатки пошедших на «штопку» консервных банок. Изредка стучит у скал геологический молоток, куски коренных пород исчезают в карманах рюкзаков, добавляя свои сотни граммов к более чем двухсоткилограммовому грузу.