Южная Георгия. Часть 5.
Молча стоявший у окна Эллиот сунул в карман свой блокнот и так же молча направился к дверям. С той самой минуты, когда я переступил порог кабинета Салвесена, он не проронил ни слова. В его мутных, красноватых глазах не было ни проблеска любопытства. Длинный, с узким, как сабля, лицом, он походил на бесстрастного биоробота.
Пока, деревянно переставляя ноги, племянник миллиардера шел к дверям, я не мог оторвать взгляда от его спины. Сгорбленная, с выпирающими острыми лопатками, она, казалось, несла незримую тяжкую ношу.
Потом я взглянул на Салвесена, должно быть растерянно и виновато. Он поправлял галстук, выкручивая свою несуразную шею. Из-за плотных штор на окнах в кабинете было сумрачно и тихо, как в склепе. Хриплым голосом Салвесен неожиданно спросил:
— Так что вас интересует?
Помедлив, я сказал, что хотел бы уточнить некоторые детали географии островов Буве и Южных Сандвичевых, но особенно подробно намерен остановиться в своей диссертации на естественных проблемах Южной Георгии, так как первое описание этого острова сделали наши русские моряки — Беллинсгаузен и Лазарев. В частности, было бы интересно узнать от мистера Салвесена, как повлияли на девственную природу Южной Георгии промышленные сооружения Грютвикена. Об этом нигде ничего не написано…
Салвесен сухо перебил:
— А разве то, что на Южной Георгии покоится прах великого Шеклтона, для вас значения не имеет?
Я понял, почему, услышав о Беллинсгаузене и Лазареве, он вдруг нахмурился.
— О нет, сэр, напротив, — исправляя оплошность, поспешил возразить я. — Книга Шеклтона «В сердце Антарктики» давно стала для меня настольной. Я был бы счастлив поклониться его могиле, но что делать, не у всех есть возможность побывать на Южной Георгии, даже у тех, кто плавает на китобойных судах.
Кажется, мой ответ его удовлетворил. Миллиардер сказал ворчливо:
— Не притягивайте за уши политику туда, где ей не место. Что он имел в виду, догадаться было нетрудно.