В трехстах километрах от лагеря Миддендорфа. Часть 3.
Борис замолчал. В нашей иглу было уютнее, чем в московской квартире. Влага от дыхания оседала на снежных стенах, и они покрылись блестящей корочкой льда, будто слоем прозрачного лака. Нам было тепло, мы не думали о том, что на сотни километров вокруг нет человеческого жилья. Но каждый из нас очень хорошо представлял себе, как на невысокой горке над озером в неудобной позе, на боку лежал человек. Он обхватил руками голову, сжался калачиком. Таймырской метели нужно не более получаса, чтобы поглотить его, скрыть навсегда от людских взоров. Он шевелил руками и головой, он отвоевывал у снега кубические сантиметри пространства…
Борис продолжал:
— Тишина, мороз, метель, и никакого выхода из положения. Потеряй он присутствие духа — все, конец. Возможно, он терял сознание, но воля к жизни не покидала его. Он был, конечно, великий человек. Восемнадцать дней он боролся с болезнью и голодом. Подвиг Мидцендорфа славен не меньше, чем победа Алена Бомбара, который в одиночку пересек Атлантический океан без запасов провизии и воды.
— Ну так что с ним все-таки произошло? — нетерпеливо спросил Александр.
— Историки по-разному рассказывают об этих восемнадцати днях одиночества. Сам Миддендорф написал колоссальный груд. Результаты экспедиций на Таймыр и к Охотскому морю изложены им в четырех томах на немецком языке и в двух на русском. Немецкого издания я не видел, а русские тома — это самые толстые книги, которые мне приходилось читать. Тринадцать лет он работал над ними. Так вот, я хочу сказать, что в этих томах почти нет описания его приключений. Один из историков, современник Мидцендорфа, пишет, что путешественник был близок к умопомешательству. Спасся же Миддендорф так. Он зажег несколько поленьев, оставленных возле него друзьями, растопил в котелке снег и вылил в него спирт, в котором хранились зоологические находки. Потом выпил эту смесь как лекарство и крепко уснул. К нему вернулись силы.
Миддендорф съел кожаные вещи, посуду из бересты и дерева. также ему посчастливилось добыть куропатку. Тогда он совсем ожил. На маленькие салазки Миддендорф сложил одежду, ружье, боеприпасы, дневник и двинулся навстречу спасательному отряду. Через некоторое время он увидел три черные движущиеся точки, это были долганы с оленями.
— Выходит, ему повезло, они ведь могли и разминуться,- воскликнул Юра.
Борис развел руками.
— Он, наверное, обозначил место своей «зимовки», — сказал Александр.- По следу его нашли бы.
— След могла занести метель,- заметил Вениамин.
— Все это из области предположений,- сказал Борис.
— А они не могли построить иглу? — спросил Александр.
— Никто в России не умел этого делать…
— Сколько же от нас до того места? — Юрий размышлял вслух.- Я думаю, километров триста, не больше.
Пяти московским лыжникам предстоял трудный маршрут через горы к заливу Фаддея, по морскому льду к острову Комсомольской правды и дальше к «краю» земли — мысу Челюскин. Первый маршрут полярной экспедиции, организованной газетой «Комсомольская правда».
Д. Шпаро