Чернушки — место гибели Александра Матросова. От Великих Лук до Чернушек на север по шоссе километров пятьдесят, а потом вправо, «в глубинку» — тридцать пять километров. Недалеко от поворота на Чернушки, в Монакове, стоит памятник солдатам и офицерам 43-й гвардейской латышской дивизии. За ним видны невысокие холмы. Дивизия, которой воздвигнут памятник, полегла при взятии этих высот.
Основные ориентиры по пути к Чернушкам следующие (двигались мы от Великих Лук, то есть с юга на север). Недалеко от Монакова у шоссе деревня Прискуха, за ней поворот направо (не переезжая речку Пузну). Далее путь идет через деревню Шинайлово, речку Смердель, на Ягодкино и Чулинино. На развилке в глубоком лесу дорога на Чернушки пойдет влево. (на посещение деревни не рассчитывайте, от нее и следа не осталось)
По сторонам — болотистый лес. Нам рассказали, что лес вырос за тридцать лет, а было громадное гладкое поле. Там, где погиб Матросов, лес расчистили.
Поле, на которое мы стремимся, находится в километре от Чернушек. Оно велико. Со всех сторон окружено лесом, закрыто от мира. Небо огромно, отуманено облаками, с просветами чистой голубизны. Под ногами — полевые цветы. По ним проходят тени.
Главное ощущение, возникающее здесь, — простора, печали и голоса ветра. Хочется плакать, — видимо, потому что мысль о кровопролитном бое, который шел здесь когда-то, о девятнадцатилетнем юноше, который грудью бросился на огневую точку врага, закрыв ее своим телом, мысль об этом сливается с красотой и удивительной лиричностью пейзажа. Никого. Ни единого звука, ибо голос ветра и редкие всхлипы птиц — тоже тишина. А вокруг — леса, леса на многие километры…
Простор огромен. Его целиком заполняет ветер. Голос ветра различен. Он звенит в траве, шелестит в кустах, перебирая листы; шумит в ближних и дальних деревьях. В одних стихает, в других крепчает. Летит по полю и крутится вокруг. Лес шумит, как море. Всплески ветра то прорываются, то утихают.
Поле, на котором погиб Александр Матросов, произвело на меня самое сильное впечатление за эту поездку. Поле так велико, что на нем теряются и памятник, и трибуна, и наша машина, и фигурки людей. С одного края на луг выбежали молодые березки — целая рощица. Ярко белеют их тонкие стволы. С другого края в глубине поля стоит великолепный дуб. Дуб придает полю величие. (Ведь он войну перестоял и был свидетелем!) За ним идет спуск в низину, наполненную отцветающим розовым иван-чаем, а там опять березы и кусты, поле и лес.
На комсомольском билете Александра Матросова на листке уплаты членских взносов наискось написано: «Лег на огневую точку противника и заглушил ее. Проявил геройство». Членские взносы он заплатил своей кровью.
А было это так. Стоял февраль 1943 года. Советская Армия вела наступление. Двадцать третьего февраля 254-й гвардейский стрелковый полк 56-й гвардейской дивизии получил приказ овладеть деревней Чернушки, которая служила опорным пунктом врага. Путь преградили три дзота. Два удалось подавить. Но третий — средний — продолжал вести огонь. Шесть автоматчиков, посланные его уничтожить, были убиты. Вызвался Матросов. Он почти достиг дзота и на мгновение заглушил его очередью из автомата. Но когда бойцы поднялись в атаку, вражеский пулемет ожил. Тогда Матросов бросился к дзоту и, упав на амбразуру, закрыл ее своим телом. Батальон овладел деревней.
Такой же подвиг совершили еще сто семьдесят четыре воина Советской Армии. Обычно пишут: «повторил подвиг Матросова», «повторил подвиг Гастелло», «повторил подвиг Сусанина». Мне не нравится слово «повторил» по отношению к подвигу (повторяют школьные уроки). Высокие примеры вдохновляют, но подвиг каждый совершает сам, не во имя повторения, а по порыву души. И умирает сам, только однажды.