В Снетогорский монастырь можно попасть на автобусе, который идет от вокзала, но лучше сесть на него у моста через Пскову против входа в кремль и кинотеатра «Октябрь». Езды до монастыря минут 15-20. За Варлаамскими воротами автобус сворачивает влево, дымит по дороге и, наконец, вырывается из пыльного и нестройного пригорода и катит на виду у монастыря над излучиной реки Великой. Справа встречает странная реставрированная часовня, которая стоит над дорогой и словно трепещет крылышками своей кровли. Недалеко от нее растет одинокий былинный вяз, подняв корявые руки к небу.
Историки архитектуры считают, что собор Снетогорского монастыря построен по образу и подобию псковского Мирожского собора. Но у этих памятников есть отличия — одни из них появились сразу, другие — с течением веков. Изменился строительный материал: весь Снетогорский собор построен из местной известняковой плиты, без добавления кирпича. Ею псковичи пользовались вплоть до XVIII века, а для возведения хозяйственных построек в деревнях — до наших дней.
Снетогорский собор стройнее Мирожского. Его купол меньше, барабан высок; его верх получил украшение, напоминающее женское очелье со свисающими концами. Над ним идет тройная полоса из небольших впадинок обычного во Пскове декора. (Барабан повысили после 1492 года, когда в купол ударила молния.) В узких, вытянутых окнах есть какая-то нежная утонченность. И вместе с тем собор сохранил силу и достоинство. Он особенно хорош со стороны апсид, спокойных и величественных. Красив его стройный, чуть выпуклый барабан с двойным рядом украшений и упругой главой.
С течением времени пробили западную стену собора, удлинив его и пристроив по бокам два придела. Собор встречает широкой аркой уютной паперти, которая некогда была богато украшена изразцами, а ныне розовеет выщербленной кладкой.
…Гремит тяжелый засов. Раскрываются кованые двери, и мы погружаемся в светлую тенистую прохладу, сразу отключаясь от всего сущего. Только в боковые растесанные окна ярко блещет небо. Собор пуст. Его стены и своды покрыты фресками. Но тот особый мир, в который мы вступили и который создан древними строителями и живописцами, впускает в себя не сразу. Уходишь в него постепенно — все глубже и глубже.
Сперва фрески кажутся бледными и немного разочаровывают, но стоит присмотреться к ним, и они начинают оживать, выступая из стен, но не нарушая их. Ангелы в вишневых нимбах, парящие на бархатисто-синем небе, трубят в золотые трубы. Серое двуглавое чудище в виде змия с лапами и белым брюхом разевает пасть, готовясь пожрать грешника. Над хорами два ангела сворачивают небесный свиток, усеянный звездами, похожими на цветы. К нему подняты огромные, печальные, словно наполненные слезами, глаза прекрасного молодого пророка. По сторонам выстроились праведники.
Белый косоглазый конь, похожий на конька-горбунка, торжественно ступая по синему полю, прядет длинными ушами. Он везет свою драгоценную ношу в Египет. Бешено мчатся кони волхвов. В реке Иордане плещутся золотые рыбы. Трагически напряженны лица апостолов, которых несут на руках ангелы, спешащие ко гробу богоматери. Сосредоточенны мудрые лики старцев, словно выстроившихся вдоль стены. Торжествующе распахнуты крылья ангела, сидящего на ложе воскресшего. Фрески написаны свободно; они очень глубоки.
Вот архангел из Благовещения. Движение быстрое и плавное. Линии тела и одежды — словно перекатывающиеся морские волны. Лицо и фигура даны в три четверти, крылья развернуты в фас. Лик почти лиловый, высветлен белилами. На синем фоне некогда густо багровел темно-вишневый нимб (сейчас фон вылинял, сделавшись светло-лиловым; нимб местами осыпался). Сквозь мутную дымку — патину времени, сквозь царапины и сбитые места, как сквозь дождь, как от солнца в облаке тумана, исходит сияние. Его источают золото волос и крыльев и просвечивающие золотом голубовато-сиреневые одежды. Лик серьезен, даже суров. Глаза большие, темные, обведенные кругами. Нос узкий, восточный. Брови в середине приподняты. Лоб напряжен, прорезан двумя глубокими морщинами, сходящимися к переносице, подобно крыльям птицы. Во всем облике — завораживающая красота.
На самом верху, в восточной части свода, перекрывающего северную сторону церкви, во всю его ширину, объединяя более дробные нижние композиции, изображено распятие. Чуть сползая с креста, провисло прекрасное тело. Оно разворачивается по диагонали. Б-образная фигура словно сползает со свода и в какой-то мере соответствует его вогнутой форме. Голова склонилась к правому плечу. Руки вытянулись и утонились, образуя полукруги. Движение удивительной плавности и красоты. Линии контура перетекают друг в друга, создавая впечатление мелодии. Фон был голубым; крест-красноватым, нимб-желто-золотистым. Тело Христа светящееся, тепло-золотистое, мягко обведено коричневым контуром (чтобы лучше было видно снизу). Чуть высветлены живот и грудь. Изображение страдания и смерти достигло здесь такого благородства и красоты, такой чистой гармонии и просветленности, что по своему возвышенному гуманизму не многое с ним сравнимо. Сюда хочется приезжать каждый день. Здесь можно быть часами. Долгое время считалось, что Мирожский собор расписывали греки, а Снетогорский — русские. Но затем Л. А. Творогов разобрал на снетогорской фреске сербскую надпись.
Прощаясь со Снетогорским монастырем, стоит взглянуть с ограды за трапезной церковью на искрящуюся Великую, на чуть задымленный Псков с царящим над ним белым кубом Троицкого собора. А выйдя из монастыря, спуститься вдоль его ограды на свежую травку на самом берегу Великой. Здесь хорошо выкупаться и отдохнуть. Справа, вдоль воды, узкой полоской тянется сероватый песок. Противоположный берег реки освещен солнцем. Он весь в мягких ярко-зеленых буграх. Чуть ниже монастыря видна деревня. У берега еще стоит каменная квадратная часовня девятисотых годов со съехавшей кровлей.
Здесь некогда на изгибе реки был Перынский монастырь. Само название говорит о том, что он сменил капище Перуна, которое встречало плывущих к Пскову, подобно тому как капище Перуна под Новгородом, на том месте, где доныне стоит церковь Перынского скита, встречало в преддверии города тех, кто плыл с Ильмень-озера. К сожалению, церковь псковского Перынского монастыря, видимо очень древнюю, в начале XIX века разобрали на камень, когда Снетогорский монастырь переделывали в архиерейский дом.