Ко всем большим северным озерам ведут ныне налаженные пути сообщения: где сухопутные, где водные, а где и воздушные. А вот к Кожозеру — нет. Причина проста: хотя и обозначен на карте Кожпоселок, никакого поселка там давно не существует. До революции в тех местах жили монахи. После после революции появился и разросся поселок, а в послевоенные годы опустел. Так что добраться до Кожозера непросто. Особенно если ты не мастер сплавляться по порожистым рекам.
В общем, решили мы идти лесом к озеру. Как объяснили нам мужики в Усть-Коже, добраться до Кожозера можно по дороге, которую тут называют «монастыркой».
— Эта дорога особенная, ее монастырь строил. Прямая как стрела. В большом порядке содержалась. Старики рассказывали, сам игумен дорогу проверял: едет в коляске, ставит перед собой посох; где он подскочит, там останавливался и велел сровнять ухаб. Если б трактора гати не разворотили, и сейчас бы машины проходили. Сей год лето сухое, идти по «монастырке» — одно удовольствие. До Покровского, считай, четырнадцать верст, оттуда до Половины тридцать одна верста — деревня такая была на половине пути,— ну уж от нее тридцать четыре до самого озера.
НА ФОТО: Река Кожа. Архангельская область
Не было у меня в жизни пути более трудного, но и более прекрасного.
«Монастырка» представляла собой проложенное через леса и болота вдоль правого берега Кожи дорожное полотно, достаточно широкое, чтобы на нем встарь могли разъехаться встречные телеги. Поначалу шла она песками близко к берегу, и в просветах между деревьями виднелась беспокойная, шумливая река, скачущая на порогах, окатывающая выглаженные диабазовые штаты.
Потом дорога пошла в тенистом коридоре мрачного елового сузема, молчаливого, однообразного. Птиц не слышно было. На возвышенных местах — слежавшаяся супесь, на ней недавние следы трактора еле заметны. В низинах мостики и гати разворочены гусеницами, но пешеходу везде дорога.
НА ФОТО: Кожозеро. Вид на мыс. Толстик.
Мы шли, делая привалы сначала через пятьдесят минут, потом через сорок, тридцать, двадцать, проклиная груз, все более давивший на плечи. И вот, когда, казалось, уже конца не будет пути, внезапно открылся просвет. Мы вышли на поляну. Весело блестела тихим плесом речка, на берегу ее стояла изба, пониже баня, поодаль на берегу три березы. Это и есть Половина.
Был здесь некогда постоялый двор, потом деревенька в несколько домов. Теперь на поляне стоял зарод—стог по-северному, а в единственном сберегаемом доме останавливаются все проходящие.
У Половины впадает в Кожу Костяница — маленькая речка, скорее ручеек. Названа так, очевидно, потому, что все русло усеяно камнями. Каменистая река извивается в лесной глухомани, уходя далеко, в медвежьи дебри.