От Труворова городища мы отправились в Малы — по верху, по самой кромке, вступив во владения ветра. Внизу, на зеленом дне долины, ползет узкая речка да чернеют крошечные пирамидки сушащегося торфа. (Местный крестьянин рассказал мне, что нашел там лосиный рог и зуб медведя.) Идти в Малы именно по верху нужно для того, чтобы вжиться в колдовскую красоту этих мест, всем своим существом ощутить простор. Но до конца по верху не дойдешь.
Изрезанный оврагами берег начинает сильно петлять, и, насладившись свежестью ветра, набравшись бодрости до краев и отыскав среди кустарника подходящую тропинку (на половине или трети пути), лучше скатиться вниз и далее продолжать дорогу по дну долины. Здесь затишье и совершенно иной масштаб. Под ногами бегут ручьи. Над головой подымаются то заросшие кустарником, то открытые горы. В конце пути придется снова взбираться на одну из них, и тогда почувствуешь, что высота их нешуточная.
Малы… Это величественные холмы, прозрачные ручьи, красные горы, цветные глины, камни, сидящие над обрывом, заросли ольхи и орешника, редкий пустынный можжевельник; костры вишневых деревьев по склонам осенью. Это долина, полная, как чаша до краев, розовым утренним туманом. Студеная вода бездонного озера, мирные осоки и крутые берега, отражающиеся в нем. Это курчавые кусты на том берегу и молодые красноногие сосны, которые, сбегая с холма, словно упираются ногами в берег. Это на озере лодки-камейки, то есть спаренные узкие долбенки. Это словно со дна озера подымающаяся, поставленная чуть выше подножия горы звонница — колокольня, ее нежное живое тело, матово-молочное после заката, когда ее верхушка с небольшими позеленелыми колоколами, висящими меж круглых столбиков, еще исходит изнутри розовым теплом. Это задумчивые окна полуразрушенной трапезной церкви, глядящие на озеро, и ее розоватые стены, и силуэты почтенных коров, шествующих вечером друг за другом к скотному двору, вытянувшись по краю оврага. И два одинаковых плитяных сарая, словно пропилеи, ведущие в деревенский заулок… Луна, как факел, пь;лающий над оврагом, и ночной небесный свод над пустынными холмами, который словно кружится ад головой, такой далекий и такой близкий, и такие яркие и крупные на нем звезды, словно алмазные россыпи, какие, казалось бы, бывают только на юге. И никого между тобой и ими…
Малы входят в ту же систему, что Изборск и городище, — та же лощина, та же водная дорога по ней, тот же рельеф. Но, в отличие от Изборска, Мальский монастырь спрятался в складку земли, приник к озеру. О его существовании и не догадаешься, будучи наверху, в деревне.
На Печерской дороге между Изборском и деревней Малы, которой соответствует автобусная остановка «Мальский поворот», находящаяся в километре от деревни, слева от дороги белеет крохотная часовенка, похожая на мазанку с четырехскатной щепяной кровелькой и маленьким оконцем. Это Мальская часовня. Ей «лет двести». Можно прокатить по дороге мимо — в Печоры, не подозревая, что рядом таятся огромные художественные богатства. Но ничто зря не делается. Часовня-указатель: здесь надо свернуть. Справа под углом отходит дорога. Она ведет через поля и выселки к Малам.
Есть что-то приветливое, уютное даже в самом названии «Малы». Плитяные хозяйственные постройки и ворота с отступом для куста сирени, с круглыми столбиками и арками, такими же, как у крылец псковских жилых домов, построенных в XVII веке, с кольцами для коновязи. Бархатисто-зеленые замшелые кровли с большим выносом, с тщательно уложенными возле конька пестрыми плоскими камнями — для защиты от ветра. Главная улица, округло спускающаяся под горку, а под ней — чистый светлый родник, к которому ходят с ведрами, и маленькое озерко, переливающееся в этом месте через дорогу, по которой можно пробраться только по камням. Ванька вблизи дороги в молоденьких тополях. Здесь бывает особенно красиво осенью в солнечные дни, когда тополя ярко рыжеют, трава зелена, небо чистое, вода голуба, и рядом с нею голубеют незабудки. И удивительная свежесть во всем!
Но велики грязи мальские. Они стоят посредине деревни, заливая главную улицу месяцами после дождей, даже в жаркие летние дни. В Малы нужно ехать в сапогах. Слой земли здесь тонок, под ней лежит глина на каменной горе. Вода не уходит вглубь, сбегая с горы ручьями — живыми, говорящими, даже когда выпадает снег. Только тогда берега ручьев покрываются звонкими, словно хрустальными ледяными тюльпанами, которыми обрастают головки опущенных в воду трав. Под деревней, в овраге — целый водопад, пенящийся, шумный. Живая вода — вот, пожалуй, то главное, что составляет душу этой земли, — вечное пение ручьев.